Алые крылья огня [= Охота на страх ] - Алексей Бессонов

– Вы сделали тот анализ, который я заказывал? – спросил Кай.

Новарра секунду помолчал. В аппарате было хорошо слышно его немного простуженное дыхание.

– Да, мы все сделали, – сказал он мрачно. – По нашим раскладам, Кай, у тебя остается очень мало времени. Мы привлекли лучших историков, они тщательно перерыли все дошедшие до нас документы… результат неутешительный.

– Что, что именно?

– «Горячая бомба», созданная к лету сорок первого, будет применена зимой этого же года, причем скорее всего в масштабах, ограниченных лишь ресурсами воюющих сторон. Вероятность попытки переговоров – восемьдесят пять процентов, вероятность их срыва – девяносто два и три десятых. Британия никогда не согласится на условия, которые устроили бы Германию, и наоборот… так что ты должен успеть.

Кай перекусил зубами свою сигару.

– Как мне успеть? Как?!

– Выслушай меня, – успокаивающе проговорил сенатор, – выслушай. У тебя есть шансы. Техника, которую предлагает лойт, почти наверняка не слишком приемлема для человеческого образа мышления…

– Да, – быстро перебил Кай. – Вы совершенно правы. Они уже предложили установку, перерабатывающую сырье, это абсолютно негуманоидная схема!..

– Ну вот, видишь! Значит, мы были правы и не все там так просто. Проект продвигается некоей группой «одержимых», действующей по обе линии фронта. Скорее всего они уже наткнулись на стойкое противодействие целой кучи авторитетных скептиков, считающих предлагаемые схемы совершенно бредовыми и неосуществимыми. Разумеется, они их одолеют и добьются своего. Но прежде будут переговоры, ты не забыл?

– И вы думаете, что на переговорах будут присутствовать все те, кто ведет сейчас разработку проектов?

– Фактически они будут их вести – с целью сорвать…

Целый час после окончания разговора Кай сидел за обеденным столом на лугу, меланхолично посасывая сигару и время от времени прикладываясь к бокалу с вином. Он слишком слабо представлял себе политическую обстановку, сложившуюся на сегодняшней день в сражающейся Европе, чтобы проанализировать предположения своего старого наставника; он мог их просто принять на веру, не вникая особо в детали.

Он надеялся, что Лизмор сумеет «вычислить» момент начала этих таинственных переговоров. Следовало, конечно, разузнать и место. И тут Каю вдруг начало казаться, что странный груз, имеющий своей конечной целью какой-то порт на французском побережье в Северной Африке, имеет непосредственное отношение к самой идее о каких-либо сделках между воюющими сторонами.

«Уж не тащат ли они в Алжир бомбу? – подумал Кай. – Но стоп, если тащат немцы, то, соответственно, должны тащить и англичане! Для того, чтобы показать друг дружке? А почему, собственно, Алжир? Да потому, что петэновская Франция является на сегодняшний день чуть ли не союзником Германии. В то же время англичане на Алжир пока не зарятся – получается условно-нейтральная территория. Ловкий ход, очень ловкий. Более удобного места для такого рода встречи и не придумаешь».

Рывком вскочив, Кай бросился в дом, чтобы найти Больта.

Гауптман сидел в просторном холле первого этажа, упокоив свою задницу в старинном кресле с гнутыми золочеными ножками. В руках он держал какую-то толстую книгу в кожаном переплете.

– У меня новости, – сообщил Кай, подходя. – И еще, я тут кое-что нафантазировал. Что это ты читаешь?

– Так, один римский классик. Тебе это не интересно. Ты хочешь прогуляться?

Больт выбрался из кресла, набросил на плечи свой пиджак, валявшийся на диване рядом с камином, и вышел вслед за Каем на луг.

– Вряд ли наши везут в Африку готовую бомбу, – задумчиво проговорил он, выслушав рассказ Кая.

– Это еще почему?

– Да потому, что ни у наших, ни у англичан еще не готова установка по переработке сырья. Скорее всего они везут именно сырье. И не исключено, что как раз там, в Алжире, и будет смонтирована та самая установка, только немецкая. Где ее будут строить англичане, я предположить не могу. Что же касается переговоров, то это, кажется, идея здравая. Наш дорогой фюрер понимает, что об Англию он в любом случае сломает зубы. Даже я, не великий стратег, осознаю, что в сегодняшних условиях никакая десантная операция на Британские острова невозможна в принципе. Кажется, мы увязнем на Востоке. Следовательно, фюрер будет искать способы договориться с англичанами о мире. Другое дело, что они, разумеется, выставят абсолютно невыполнимые условия, тут я с тобой тоже согласен. Но с чего ты взял, что эти переговоры будут вести не фон Риббентроп с его британскими коллегами, а те самые «незаметные научные функционеры»?

– С того, что руководство обеих воюющих сторон находится под их влиянием. Риббентроп здесь не нужен. Конечно, с немецкой стороны будут присутствовать какие-нибудь партийные уроды, скорее всего – в чинах СС, а с английской – парочка лордов из «палаты секретной службы», но они уже дело десятое. Видишь ли, проблема еще в том, что никто: ни Черчилль, ни Гитлер, да вообще никто! – не представляет себе последствий массового применения ядерного оружия. Для них это просто «другая бомба», сулящая сладчайшие перспективы быстро поставить оппонента на колени.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно прищурился Больт.

– Да знаю, знаю. Я много чего знаю. Они догадываются, что с помощью этой «другой бомбы» смогут быстро выиграть войну. Разрушить производственные мощности противника, пустить по ветру его города; они не знают другого: они превратят Европу в поверхность Луны. Здесь уже нельзя будет жить: белая цивилизация погибнет, исторически сложившаяся плоскость «свернется», свернув за собой и все остальные, – и не будет ни тебя, ни меня, ни вообще человечества. Мы все исчезнем, даже не успев позвать маму. Такое уже было.

Больт нервно провел рукой по лбу.

– Вот приедет Лизмор, поговорим с ним, – предложил он.

Кай неспешно подошел к оставленному им столу, плюхнулся в кресло и машинально поднес к губам бокал.

– Я и сам хотел бы задать ему пару вопросов, – тихо произнес он.

– Насчет чего? – спросил Больт, садясь рядом с ним.

– Да так… – Кай налил ему полный бокал, придвинул коробку с сигарами. – Он вызывает у меня подозрения. Он какой-то не такой…. Не такой, каким ему следует быть. Понимаешь, он родился на планете с одним-единственным университетом. Будучи сыном фермера, он, конечно, этого университета и не видел. Откуда же в таком случае этот ум?.. ну ладно, в ум я готов поверить – это дело врожденное. Но манеры? Ты замечал, с каким изяществом он все делает? Двигается, одевается, говорит? Мыслит, наконец? Не думай, что наши крестьяне отличаются манерами французских дворян восемнадцатого века. Нет уж. Даже аристократы – единицы. Я, конечно, рассуждаю весьма путано, но, знаешь, у меня и в голове такая же путаница… н-да.

Больт понимающе улыбнулся и осторожно хлопнул его по плечу.

– Это останется между нами. Видишь ли… – Он пригубил вина, облизнулся и принялся нерешительно катать в пальцах сигару. – Я и сам запутался. Только причины у меня другие. Смешные в общем-то причины…